Том 11. Пьесы, киносценарии 1926-1930 - Страница 116

116

В настоящем издании в текст отдельного издания «Бани» внесены следующие исправления (по черновому автографу, авторизованным рукописям и журнальным публикациям): в список действующих лиц внесено: Капельдинер; в реплике 7 вместо «молчать» — «мчать»; в реплике 33 вместо «Ах, шпрехен» — «Ах, так шпрехен», в реплике 34 вместо «У вас нет» — «Ах, у вас нет»; в реплике 40 вместо «осматривал» — «и осматривал» и вместо «где жил» — «где родился и жил»; в реплике 59 вместо «в двери» — «к двери»; в реплике 77 вместо «запаявшее» — «занимавшее»; в реплике 81 вместо «раз говорил» — «раз вам говорил»; в реплике 89 вместо «как же можно» — «как же это можно»; в реплике 96 вместо «так» — «нет»; в реплике 97 вместо «же» — «же ж», в реплике 108 вместо «Сломим» — «Сломили»; в реплике 109 вместо «индокарторе» — «индикаторе»; в реплике 116 вместо «здесь» — «а здесь»; в реплике 117 вместо «великая» — «величайшая»; в реплике 121 вместо «одном ближайшем» — «одном твоем ближайшем»; в реплике 125 вместо «можно с НКПС» — «можно и с НКПС»; в реплике 135 вместо «нашу будущую» — «вашу будущую»; в ремарке, включенной в реплику 179, вместо «покручивая» — «накручивая»; в реплике 186 вместо «это» — «ето»; в реплике 197 вместо «вы, конечно», — «мы, конечно…», в реплике 200 вместо «слово» — «слово, слово»; в реплике 204 вместо «или, например» — «или меня, например»; в реплике 218 вместо «Я был» — «Ах, я был»; в реплике 221 вместо «никак» — «как-то»; перед репликой 224 указан произносящий ее персонаж: Победоносиков; в реплике 229 вместо «в сторонке» — «в сторонку», в реплике 261 вместо «Эти» — «Это»; в реплике 262 вместо «ханжить» — «ханжишь», в реплике 263 вместо «С!!!» — «Тсс…» (в обоих случаях); в реплике 296 вместо «Они» — «Оне»; в реплике 305 вместо «фордизмы, скажем, машины времени, то да се» — «фордизмы разные, машины времени, то, сё», в реплике 306 вместо «в очередях» — «в очереди»; в реплике 321 вместо «поделали» — «наделали»; в ремарке, включенной в реплику 327, вместо «Оптимистенко» — «К Оптимистенко», в реплике 353 вместо «вывести» — «вывезти»; в реплике 381 вместо «Мур» — «МУУР»; в ремарке 382 вместо «Сцена» — «Стена»; в реплике 410 вместо «одинарные» — «ординарные»; в реплике 413 вместо «Пойдем» — «Пройдем»; в реплике 417 вместо «пускать» — «пускать пассажиров»; в реплике 429 вместо «нет же» — «нет же ж»; в реплике 466 вместо «ауфидерзейн» — «ауфвидерзейн».

К работе над «Баней» Маяковский приступил непосредственно после возвращения из своей последней поездки за границу (он приехал в Москву 2 мая 1929 года).

Маяковский говорил о «Бане», что ее «политическая идея — борьба с узостью, с делячеством, с бюрократизмом, за героизм, за темп, за социалистические перспективы» (беседа с сотрудником „Литературной газеты“, см. т. 13 наст. изд.).

Третье действие «Бани» посвящено актуальной в конце двадцатых годов задаче — борьбе с приспособленчеством в искусстве; Маяковский создал здесь пародию на лжереволюционный спектакль и обличал пошлые вкусы бюрократов.

Для обрисовки Победоносикова использованы некоторые эпизоды из первой части киносценария Маяковского «Товарищ Копытко, или Долой жир!» см. стр. 167 наст. тома, в частности, кадры 48–53 и 60–81.

По поводу своеобразного построения реплик Понт Кича переводчица Рита Райт, помогавшая Маяковскому в подборе слов для этих реплик, рассказывает в своих воспоминаниях, что Маяковский сказал: «Надо сразу придумать и английское слово и то русское, которое из него можно сделать, например, «из вери уэлл» — порусски будет «и зверь ревел».<…> Из английского «ду ю уант» вышел «дуй Иван»; «пленти» превратилось в «плюньте», «джаст мин» — в «жасмин», «андестенд» — в «Индостан», «ан сэй иф» — в «Асеев». Некоторые слова («слип», «ту-го», «свелл») так и вошли в текст в русской транскрипции (с лип, туго, свел), а характерные английские суффиксы «шен» и «ли» дали «изобретейшен», «часейшен» и «червонцли». (Р. Райт, Двадцать лет назад. В книге: Маяковскому. Сборник воспоминаний и статей, Гослитиздат, Л. 1940, стр. 125).

Маяковский закончил «Баню» в середине сентября 1929 года, — точнее, был закончен текст чернового автографа, который можно было вынести в аудиторию; затем во время репетиций авторская кропотливая, дополнительная работа над пьесой продолжалась, о чем свидетельствуют многочисленные варианты пьесы.

22 сентября Маяковский читал пьесу дома друзьям, а на следующий день — на заседании художественно-политического совета Гос. театра имени Вс. Мейерхольда. Выступая на обсуждении «Бани», В. Э. Мейерхольд дал ей очень высокую оценку, сравнивая ее с пьесами Мольера, Пушкина, Гоголя. Он говорил, что эта пьеса — «крупнейшее событие в истории русского театра, это величайшее событие, и нужно прежде всего приветствовать поэта Маяковского, который ухитрился дать нам образец прозы, сделанный с таким же мастерством, как и стихи… Конечно, Маяковский начинает собой новую эпоху» (цитируется по стенограмме). В единогласно принятой резолюции совет признал, что «постановка театром пьесы тов. Маяковского «Баня» является чрезвычайно желательной. Пьеса ценна и важна как для театра, так и для всей нашей драматической литературы».

Договор на постановку «Бани» в Гос. театре имени Вс. Мейерхольда был заключен Маяковским 5 октября, причем в договоре было указано, что Маяковский будет ассистентом при постановщике В. Э. Мейерхольде.

Зарисовки типов Победоносикова и Оптимистенко, сделанные Маяковским (см. вклейку), возможно, связаны с первоначальным намерением поэта работать в качестве художника спектакля.

Маяковский снова читал «Баню» у себя на квартире друзьям 27 сентября; а затем отрывки из пьесы — на своих вечерах в Ленинграде (в помещении Гос. академической капеллы — 12 октября, в Московско-Нарвском доме культуры — 13 октября и в Доме печати — 20 октября) и в Москве, в Большой аудитории Политехнического музея (25 октября). Затем пьеса была им прочитана в Москве — в Доме печати (27 октября), по радио (29 октября) и на ряде рабочих собраний: в клубе Первой образцовой типографии (30 октября), в клубе «Красный луч» (9 ноября), в клубе «Пролетарий» (4 декабря), в клубе завода «Икар» (28 декабря) и в поселке Колпино, недалеко от Ленинграда, в клубе Ижорского завода (9 января 1930 года). 20 декабря Маяковский прочитал пьесу в Главреперткоме (Главном репертуарном комитете при Наркомпросе) и участвовал в ее обсуждении.

116